Итак, меня зовут Дана, мне 17 лет. Я хочу рассказать Вам свою историю. Эта история сильно повлияла на мою жизнь, заставила пересмотреть многие банальные истины и устоявшиеся понятия нашего общества. В частности проблему однополой любви, собственно о которой и пойдёт речь.
Как-то всё было в моей жизни, как у большинства девочек моего возраста — ничего замечательного, на чём можно было бы остановиться и обсудить. Единственное, что меня отличало от моих подруг (хороших подруг, просто знакомых девчонок, одноклассниц и т.д.), это то, что я совершенно не интересовалась мальчиками. Я не чувствовала к ним влечения, в том смысле, в котором это принято воспринимать. Когда у моих подруг появились близкие друзья — мальчики, я как бы осталась немного в стороне. Признаться, я немного завидовала им, в том плане, что за ними ухаживали, уделяли столько внимания и так далее. Мне было грустно оставаться одной. И подруги решили помочь мне…
Первый (и последний) мальчик появился у меня, когда мне было 16. Я не буду сильно задерживаться на этом эпизоде, так как речь пойдёт не об этом. Единственное, что скажу, этот мальчик просто подкрепил моё предположение, что мне совершенно параллельно до близких отношений с противоположным полом. И дело даже не лично в нём (он не был настолько уж ужасен и несносен характером), сколько во мне. Мне нравились девочки, и я не могла ничего с собой поделать. Мы расстались с тем парнем, через пару месяцев, я совсем не переживала об этой утрате, что чувствовал он, мне сложно сказать.
Так продолжалось довольно долгое время. Так — это школа, подруги и мои увлечения спортом, а так же любимый сериал «The X-files». Но однажды, это было в конце 2000 года, к нам в класс пришла новенькая девочка из другой школы. Я прекрасно помню тот момент, когда я вошла в класс, а она взглянула на меня, как обычно смотрят присутствующие на опоздавшего — это почти автоматическое движение головы, ничего особенного в этом не было, но… Но я остановилась, замерла и уставилась на неё. Тогда я, наверное, сильно странно выглядела, и я бы ни с кем не стала спорить, если бы мне сказали, что я выглядела весьма глупо, но, когда я её увидела, мои мироощущения резко изменились. В ушах стоял колокольный звон, перед глазами был туман, в голове ревел вихрь, а сердце рвалось, как гром. Я видела, слышала, понимала и воспринимала — только эту девочку, остальной мир на мгновенье исчез. Когда шок немного спал, и я заняла своё место за партой, первым вопросом у меня был: «Кто эта девочка?» Одна из моих подруг сказала, что это новенькая, пришла к нам учиться, зовут её Люда (условимся на этом имени). Я весь урок просидела, смотря на неё.
Я чувствовала такую тягу к ней, что не могла даже сама себе объяснить — почему? Её внешность? Да, она красива, но это было не главным. Её манера говорить? Сидеть? Смотреть? Одеваться? Я не знаю почему… Мне просто хотелось быть рядом с ней и всё.
На расспросы подруг о моём самочувствии, я кое-как отбилась и ждала перемены, чтобы познакомиться с ней.
Когда же я подошла к ней, поздоровалась, представилась, мы пожали руки и…
Это было второе шоковое состояние, когда я услышала её голос, вдохнула аромат её духов, прикоснулась к её руке и увидела её улыбку и взглянула в её глаза… мне показалось, что я теряю почву, становлюсь невесомой, Люда показалась мне самим совершенством, она излучала такое тепло и радость, которые просто околдовали меня. Её внутренняя энергия, её огонёк давали мне такое чувство, когда тебе бывает очень хорошо, и ты чувствуешь себя счастливым. Я не знаю, как по-другому объяснить это, возможно, меня кто-то поймёт? Это поразило меня очень сильно, так сильно, что я отходила от этого какое-то время, пока ко мне снова не вернулся дар речи. Так примерно прошёл первый день знакомства, я не решалась больше подойти к ней. Остаток дня прошёл в муках, а ночью я несколько раз просыпалась, караулила время, чтобы поскорей прийти в школу и увидеть Люду.
Так шли день за днём, я видела её в школе каждый день, в выходные дни я с трудом сидела дома и смотрела на часы, отсчитывала секунды, чтобы снова увидеть её. Мои подруги стали расспрашивать меня о причине моего поведения, и я им объяснила, что влюбилась в Люду и не могу жить без неё, очень страдаю, но боюсь ей сказать о своих чувствах. Когда они поняли, что я говорю серьёзно, не знали, что и сказать. В общем, они не поверили, что это действительно любовь…
Потом наступил новый год (2001) и время зимних каникул, я не видела её почти две недели. Жила всё это время только тем, что мечтала о нас с ней. Пыталась не думать о ней, отвлекалась, как могла, но ничего не получалось. Подруги, к тому времени, осознали, что я действительно влюблена в Люду, но посоветовать они ничего не могли в такой неординарной ситуации.
Так я жила, в школе глазела на неё, боясь моргнуть, а дома мучилась, изводилась и страдала. Когда мне в руки попадала ручка или карандаш, рука непроизвольно выписывала её имя, неважно где, в книге, учебнике, тетради, на руке, парте… Мысли были только о ней, из-за этого я стала очень рассеянной и невнимательной, что иногда вызывало общий смех у класса. Ещё было трудным испытанием, выйти к доске, чтобы ответить преподу на его вопросы. Когда я выходила и видела её, мне становилось так неловко, что я не знала куда смотреть: в потолок, в пол или на препода? Потом я стала просить вместо устного ответа, письменный — так у меня появился шанс собраться с мыслями и положительно ответить на вопрос. Ещё было одним серьёзным испытанием — это урок физкультуры, точнее то, что предшествует уроку физкультуры, то есть раздевалка. Признаться, когда Люда предстала передо мной в одном нижнем белье, я кое-как усидела, вцепившись двумя руками в лавку, чтобы не сорваться. Когда она переоделась, мне пришлось сделать дыхательную гимнастику, чтобы нормализовать дыхание и успокоить разыгравшиеся гормоны и видения, категории ХХХ. Больше я не заходила в раздевалку, вместе с ней, чтобы уберечь свою психику и её физическое состояние, на случай моего срыва.
Когда началась третья четверть, я пыталась с ней подружиться, стала чаще с ней говорить, разговоры чаще были не о чём, я пыталась узнать, что у нас общего или что ей интересно. Но её ответы были краткими, однозначными и нейтральными, по ней было видно, что она ещё не прижилась в новом для неё коллективе класса и не привыкла к новой школе, новым преподам и ученикам, а тут ещё я.
Сблизились мы после одного случая в библиотеке. На уроке алгебры нам задали написать реферат о каких-нибудь математиках прошлого. Я, как честная труженица, отправилась в субботнее утро в городскую библиотеку. Те, кто знают, что такое библиотека с пыльными книгами, так же знают и систему работы читальных залов. Подходишь к злой библиотекарше, выбираешь из каталога название книги, она даёт тебе шифр, и ты идёшь к огромным стеллажам искать эту книгу. Когда я дошла до нужного ряда и увидела там Люду, в компании нашей одноклассницы, я чуть не вскрикнула (не могу сказать точно из-за чего). Но я была рада увидеть её, книга нам досталась одна на троих. Пока мы переписывали инфу на Пифагора и Лейбница, разговорились с ней. Я предложила сходить на дискотеку вместе со мной и моими подругами. Получив положительный ответ, я попрощалась с ней до вечера, именно в этот вечер мы и собирались пойти. (Реферат я так и не написала.)
Собственно в этот день и был истоком, нашего последующего сближения. И это был первый вечер небольшого заговора. Я попросила подруг, чтобы они уломали ди-джея поставить песенку Селин Дион из Титаника, это единственное, что пришло мне в голову из медленных танцев. Естественно всё выглядело натуральным, когда дошла моя очередь на танец с Людой, зазвучала медленная мелодия, под которую хорошо танцевать, покрепче обняв партнёра и положив голову на плечо. Это был мой первый танец с ней, я была на седьмом небе от счастья, когда держала её в своих объятиях и прикасалась щекой к её щеке, а когда её дыхание щекотало мою шею, всё моё тело осыпала волна мурашек, сбегавших по спине вниз.
После дискотеки я проводила её домой, конечно, мне хотелось ей многое сказать, а так же прижать к себе, поцеловать, но я ограничилась благодарностью за чудесный вечер и попрощалась до понедельника.
Ночью мне снились весёлые и красочные сны, впервые с того дня, как я узнала о существовании Люды.
После этого случая были другие небольшие заговоры. Я упросила препода по информатике записать меня в пару с Людой, чтобы мы сидели вдвоём за одним компьютером. Так же я записалась дежурить в классе в пару с Людой. Так я начала узнавать о ней новое, когда я пересела к ней за парту, мы стали болтать целые уроки напролёт. Потом были такие идеи, как: пойдёмте сходим в кино, пойдёмте в клуб, пойдёмте на дискотеку, пойдёмте гулять и так далее. Шли естественно с той целью, чтобы Люда была со мной, а я с ней. Мои подруги же постепенно стали отделяться от нас, под предлогом: я сегодня не могу, а мне завтра к бабушке, а я болею…
В конце концов, так мы остались с Людой вдвоём, отчего не потеряли чувство юмора и не скучали по шумной компании. Я приглашала её к себе домой, она к себе, я познакомилась с её родителями. Так день за днём мы привязывались друг к другу всё сильнее и сильнее. Так мы стали подругами, при чём очень близкими. Она рассказала несколько своих тайн, которые знала только она, так же она поделилась своими тайными мечтами о любви к одному Голливудскому плейбою. Что меня очень расстроило, но в тоже время мне было приятно осознавать тот факт, что она делится со мной сокровенными тайнами и считает меня своей подругой.
В дальнейшем я привыкла к её присутствию рядом с собой, меня больше не бросало то в жар, то в холод, от её прикосновений или обворожительного смеха.
Когда я поняла, что она привязалась ко мне очень сильно, я разговаривала с ней о теме однополой любви, однако, не намекая на свою личность. Ответом, на вопрос, как она к этому относится, был — полное презрение к таким людям, в данном случае к лесбиянкам, так как речь у нас с Людой шла о любви между двумя девушками. Мы неоднократно возвращались к этой теме, я пыталась выяснить — почему. Как я для себя решила, это было просто врождённым барьером для неё, барьером на генном уровне, на котором красным по чёрному написано: Девочка должна любить мальчика; девочка не должна любить девочку. Такая антипатия меня угнетала, меня терзали мысли, как я ей скажу, что жить не могу без неё? Как открою свои чувства? Так же я думала об окружающих, какой будет реакция? Я спрашивала подруг, свою сестру (она старше меня на 9 лет), подруги сделали уже многое, помогли мне сдружиться с Людой, дальше я должна была решать сама, но они были за меня, то есть, чтобы я не сделала, они всё одобрят. Моя сестра сказала, что я просто слишком увлеклась, не надо переживать, встретиться мне ещё в жизни «мой Малдер», спорить было бесполезно. Политика невмешательства удручала, а ненависть Люды к однополой любви делала из меня беспомощное существо. Так я и жила со своими противоречиями, пока…
…пока, однажды не увидела по тв клип Татушек на песню «Я сошла с ума»… Мои чувства, мысли, действия? Это был, как гром среди ясного весеннего неба, это походило на большой БУМ, шок сменился удивлением (Что это такое? И как это показывают по тв?), потом была радость за этот проект, радость переросла в огромное счастье (ну наконец-то об этом заговорили в глобальных масштабах), счастье сменилось овациями, переходящими в бурные овации. Я была удивлена, возможно, этот клип крутили и раньше по тв, но я не видела, а теперь это показалось мне так кстати, что я…
В общем, я, заручившись песней Татушек, решила раскрыть свои чувства Люде.
Буквально на следующий день, после просмотра клипа Тату, я, дождавшись конца уроков, подошла к Люде, обняла её, прижала её к себе настолько сильно, чтобы не дать шанса высвободиться, и поцеловала её в губы… Когда Люда пришла в себя, она замахнулась, чтобы отвесить мне пощёчину, я, как можно мягче перехватила её руку и сказала:«Я люблю тебя». Она выдернула свою руку и выбежала из класса. В этот день я больше не видела её и не звонила ей. Как прошёл остаток дня? Я кое-как добралась до дома, проклиная себя, и в слезах уснула…
На следующий день Люда не пришла в школу, и я, отсидев первый урок, пошла к ней домой. Трудно было снова увидеть её, но разговора было не избежать, и он произошёл.
Как Люда сказала, она догадывалась о моей любви к ней, но она не думала, что это всё всерьёз, НАСТОЛЬКО всерьёз, но это была действительность. Я любила её больше всего на свете, я ей об этом так и сказала. Как и следовало ожидать, неприязнь к лесбиянкам, к однополой любви — всё это говорило одно:«Ты глупая Дана, тебе здесь полный голяк. Можешь убираться из жизни Люды.»
Она наговорила мне кучу неприятных слов, был горячий спор по произошедшему, были слёзы, чтобы разжалобить её, единственное, чего я не делала — это не просила прощения, потому что признать свою неправоту, значит сдаться и немного умереть. Как мне тогда показалось, она требовала, чтобы я попросила у неё прощения, используя такие выражения, как:«Я думала, что нашла хорошую подругу…», «О такой подруге, как ты, я мечтала всю жизнь…» и «Ты мне была, как родная сестра».
Кульминацией разговора стало заявление Люды, что с этого момента она не знает кто я такая и не хочет знать впредь. Выгнав меня, Люда на прощание сказала мне, чтобы я хорошо подумала, кто она для меня, что я обрела и что потеряла. Так же она спросила (но это прозвучало, как утверждение), что, возможно, она мне кого-то напоминает? Кого-то, кто имеет огромное значение для меня…
Этим она хотела сказать, что я пыталась сравнить её и персонаж из сериала «Секретные материалы» — Дану Скалли. Дана Скалли всегда была для меня женщиной с большой буквы и человеком для подражания. Она была для меня идеалом женской красоты и эталоном женского характера. Я никогда и не от кого не скрывала свою симпатию и любовь к этому персонажу, ставшему моим кумиром. И то, что Люда была похожа на неё: прическа и цвет волос, черты лица — это заметила не только я одна, фактом было, что в профиль она сильно походила на неё, к тому же она любила носить пиджаки. Я много раз говорила ей о таком сходстве, поэтому она решила, что я вижу в ней эту Дану Скалли. Меня добило это заявление от девушки, которую я люблю больше всего на свете, и ради которой была готова на всё. Я любила не только её плоть, я любила её душу, её внутренний мир — её и только её. Естественно, придя домой, я посрывала все постеры со стен, на которых была изображена Скалли… Мир немного треснул, я почувствовала пустоту. Люды больше не было рядом со мной…
Следующий разговор произошёл нескоро, так как Люда избегала меня, как могла, соблюдала максимальную дистанцию, на которую позволяли стены класса и школы. Подруги обо всём узнали, единственным пожеланием было: «Крепись». Что творилось со мной? Я, скорее всего, походила на зомби, приходила в школу, потому что были ноги, принимала пищу, потому что был рот…
На одном из классных часов, Люда попросила слова у нашего классного руководителя. Получив согласие, Люда заявила, что уходит из нашей школы. Так как класс уже отреагировал на нашу с Людой размолвку, одна из моих подруг пустила слух, что у нас произошла ссора из-за мальчика. (Это сработало.)
Услышав такую новость, я не могла не попросить её поговорить со мной, она согласилась. В общем, через слёзы и всхлипы, мне удалось её убедить не уходить из школы из-за меня. Она была согласна, с оговоркой, что я больше никогда не стану приставать к ней, заводить разговоры и так далее. Так же был унизительный приказ не смотреть на неё и не стараться, хоть как-то с ней пересекаться. В общем, она просто должна перестать существовать для меня, как я для неё. Я согласилась. Месяц молчанки шёл почти полтора месяца, за которые ни я, ни она, ни разу не сказали простого — «Привет». (Как выяснилось позже, этот номер с уходом был специально сделан для того, чтобы отгородиться от меня прочной стеной. Не для этого она перешла в новую школу, чтобы перейти в другую через пару месяцев. В принципе, она могла перейти в один из параллельных классов, но существовало две проблемы: наш класс имел высокий рейтинг по успеваемости и дисциплине и вторая проблема — новый коллектив накануне конца учебного года, не лучший вариант.)
Уже под конец учебного года, мы перекинулись парочкой фраз. Речь шла о дне рождении нашей одноклассницы, которая пригласила многих, включая меня и Люду. Я узнала, что она не захотела идти, потому что там буду я, поэтому я сказала ей, что не приду на праздник, она может спокойно идти. Она только отмахнулась.
На день рождения не пошла ни я, ни она.
Ещё одним ярким случаем был её день рождения (исполнилось 17), во второй половине мая. Я, знала, что мне рассчитывать не на что, но приготовила для неё подарок и передала его через одноклассницу. А в школе написала на доске: «С днём рождения, Люда» и поставила свою подпись. Тем самым не нарушила обещания и сказала то, что необходимо было сказать. Реакцией Люды, был нейтральный взгляд в мою сторону и что-то вроде небольшого кивка. (Возможно, мне просто показалось.)(Дальнейшая судьба подарка, — когда она узнала от кого он, Люда даже не стала его распаковывать.)
Потом наступили летние каникулы. Лето великих раздумий и время подведения итогов. Было всё честно, и я не злилась на неё и не расстраивалась, что открыла ей свои чувства. Хотя мне было очень тяжело, думать о ней и не иметь возможности просто видеть её. Я стойко выдержала испытание трёхмесячной разлуки, я не искала повода для встречи, так как мы жили сравнительно далеко друг от друга, я не стремилась появиться в районе, где она жила. Единственным случаем был один телефонный звонок, в какой-то момент мне стало настолько плохо, что я позвонила ей, чтобы услышать её голос. После нескольких попыток, мне удалось услышать её «Алло». Но это было один раз.
Я не буду утомлять Вас рассказами о том, что моя подушка всё время была мокрой от слёз, как я изводила себя физически, бегая на стадионе по 13 километров в день, и пыхтела в тренажёрном зале, поднимая тяжести…
Единственным стимулом для меня были песни Тату, в которых я находила поддержку и некоторые ответы.
В первой половине августа мне исполнилось 17 лет, мне совершенно не хотелось отмечать праздник, но настояли подруги. Приглашение передали и Люде, она сразу отказалась. (Не спорю, что это было неправильным. Я должна была пригласить её лично, а не через посредников.)
Три месяца — долгий срок, но всё когда-то заканчивается. Август подходил к концу, я твёрдо решила взяться за учёбу, всё-таки одиннадцатый класс, выпускной, и решила, для себя, не замечать присутствие Люды. Как обычно 30 и 31 августа у нас была разбивка, хотя это слово мало подходило под это сборище. Когда я увидела её, моё сердце сжалось. Мы смотрели друг на друга всего мгновение, я сказала обычное приветствие, её кивок означал, что она тоже приветствовала меня. Было принято решение встретиться на следующий день (31 числа), чтобы попрощаться с двумя учениками, которые уходили из нашего класса и закатить прощальное чаепитие со спиртными напитками.
На второй день я даже не поздоровалась с Людой, так как она опоздала, а мы уже расселись по партам. (Тогда мне совершенно не показалось, что Люда хочет со мной поговорить. Уже позже, анализируя то время, мне показалось, что что-то изменилось в её взгляде. Но скорее всего это была моя фантазия.) Обед прошёл вяло, все быстро разошлись по домам.
Первого сентября — день знаний (или судный день, для кого как) никто не учился и, как обычно, администрация школы сделала для учащихся безалкогольную дискотеку. Подчёркиваю безалкогольную, потому что именно этот фактор повлиял на то, что 99% присутствующих учеников, начали рассасываться по другим городским дискотекам, в которых были большие бары.
Я узнала, что Люда отправляется в КЦ (культурный центр) с несколькими девчонками, я тоже отправилась туда.
Сразу отмечу тот факт, что я не употребляла алкоголь в тот вечер. Люда же выпила около 100 гр вина. (Этим я хочу подчеркнуть, что она, как и я здраво мыслили и полностью отдавали отчёт в своих действиях.)
Я попросила ди-джея поставить Тату «Я сошла с ума» и пригласила её на танец. Люда напрочь отказалась, пока её не вытолкнули ко мне девчонки. Я даже не планировала с ней говорить, мне просто хотелось побыть рядом с ней. Если бы она тогда отказалась, я бы отправилась домой, но она была в моих объятиях, и мне было приятно чувствовать её руки на моей спине. Она спросила, как у меня дела, на что я с улыбкой ответила: «Теперь уже лучше». Она улыбнулась.
Я увидела её кроткую улыбку и радость в глазах, она смотрела на меня таким взглядом, словно была рада снова меня увидеть. Татушки пели: «… Выключается свет, я куда-то лечу, …» …и я её поцеловала. Она только закрыла глаза и замкнула руки замком за моей спиной. Я отстранилась и посмотрела на неё, она только моргнула глазами и сделала движение руками за спиной. Я поцеловала её ещё и ещё раз, она таяла в моих объятиях. После этого, я начала осыпать её лицо и шею поцелуями, а руками ласкать её спину, руки, ноги…
Песня Татушек давно закончилась, а я не могла оторваться от неё, а она от меня. Играла другая песня, потом ещё другая и ещё, время потеряло всякий смысл. И так бы продолжалось бесконечно долго, если бы Люда не сказала: «Я не хочу расставаться с тобой». Я предложила переночевать у меня, она с радостью согласилась.
И когда мы шли на остановку, обняв друг друга за талию, я думала, что сплю, она думала, что она сошла с ума. (из её слов)(Сделаю небольшую оговорку, матери у меня нет, отец живёт в другом городе, вся моя семья, это моя сестра и её муж. Раньше я жила вместе с сестрой, но, выйдя замуж, она переехала, поэтому живу я одна.)
Когда мы пришли домой, я кое-как открыла дверь, а, оказавшись дома, единственное, что сделали разумным — Люда позвонила домой. Потом была ночь любви…
Это была первая, как и моя, так и её, ночь, проведённая не в одиночестве. Испытав все прелести близкого контакта, мы уснули обнявшись.
Утром у Люды был вопрос: «Почему?» Я ответила, что это естественно, потому что я люблю её, а она любит меня.
На следующий день всё повторилось снова, но это было ночью. А днём мы разговаривали о том, что произошло за последние месяцы. Говорили о многом, только не о случившимся накануне, но вечером мы пошли в кино… а потом продолжили уже дома. Фильм мы так и не посмотрели.
Подруги были рады за нас обеих. Люда сияла от счастья, про себя я умолчу, единственной трудностью было, это сдерживаться в школе.
Через несколько дней нашего безумия, назрел разговор. Теперь уже я спросила у неё: «Почему?»
Её рассказ поразил меня и заставил невольно прослезиться. Расставшись со мной, она страдала не меньше меня, никто не понимал её так, как я, никто не говорил с ней так, как я, никто не слушал её так, как я. Для неё это было точно таким же тяжёлым испытанием, как и для меня. Но какая бы дружба не связывала нас, она не могла перешагнуть через свои принципы, близкие отношения с девочкой, пусть даже с лучшей подругой (или наоборот, именно с близкой подругой), не входили в её планы. Поэтому она попыталась заставить меня возненавидеть её и воздвигнуть непробиваемую стенку между нами. Спустя время, она поняла, что потеряла гораздо больше, чем показалось вначале. Но о сближении не могло быть и речи. Постепенно она поняла, что чувствует ко мне гораздо больше, чем просто дружба, но боялась в этом признаться. С этими противоречиями она танцевала со мной в тот вечер 1 сентября, пока я не прикоснулась губами к её губам. Как она говорила, что вначале испугалась. Испугалась того, что ей понравились мои ласки, а потом испугалась, того, что я уйду.
Мы были вместе. Я существовала для неё, она для меня. Вокруг больше не было никого и ничего.
Спустя пару недель Люда спросила у меня, как я смотрю, на то, чтобы обнародовать наши отношения перед классом, чтобы больше не искать укромных мест в школе, а как Татушки открыто проявлять нежность друг к другу. Я была согласна на это, потому что смешно было вздрагивать от каждого скрипа и шороха, мне, как и ей хотелось гордо называть её своей девушкой.
Случай не заставил себя долго ждать. На уроке общества мы проходили семью. (В локальном смысле слова и глобальном, семья — часть общества). Для этого на уроке препод вызывала учеников к доске, те выбирали себе «мужа» или «жену» из класса и на ходу выдумывали какой-нибудь случай, которые имеют место в нашей жизни: первая зарплата, рождение ребёнка, ссора со свекровью и т. д.
Когда к доске вызвали Люду, я по её лукавому взгляду поняла, что это произойдёт сейчас. Она вышла, все парни замерли, кого она выберет, для своей истории. Когда препод спросила, какую ситуацию Люда хочет рассмотреть, та ответила, что хотела бы обсудить с «возлюбленным» человеком планы о будущем семьи и семейном счастье. Когда Люда посмотрела на меня, я встала и пошла к доске, под вопросительные взгляды класса и учительницы. Люда сидела на стуле и встала, когда я взяла её руки в свои, я сказала, что люблю её, и всегда буду любить, она сказала ту же самую фразу, и мы поцеловались. Класс взорвался, реакция была различной, кто кричал «отстой», кто громко аплодировал или смеялся. Когда препод поблагодарила за выступление, я добавила, что это было реальностью, а не импровизацией. (Оценку нам так и не поставили.)
После этого случая стало немного легче, все всё знали и нам уже не приходилось скрывать свои чувства. В классе меня многие недолюбливали, а после этого выпада возненавидели, но я не опускалась до такого уровня, чтобы ненавидеть, мне было ровным счётом параллельно. У нас с Людой сразу появилось множество прозвищ: лизы, розовые, голубые, мисс и миссис, тату-2, какая-какую, татушки, амазонки, лесбы, гейши, лесбиянки (но редко, так как почему-то никто не любит называть вещи своими именами) или просто ЭТИ. Ни я ни Люда никогда не срывались на тех, кто нас так называл, нам даже нравилось. Многие стали приставать с вопросами «Как это всё у вас?», и мы отвечали «Точно так же, как и Вас». В общем, большинство из класса открыто нас презирали, я, пожалуй, не буду объяснять почему? Россия — постсоветская страна и, правильно сказала одна моя знакомая, однополая любовь здесь была закрытой темой для обсуждения и преследовалась, чуть ли не по закону.
Любимым выражением у нас стало — «мы сошли с ума, и мы убежим, нас не догонишь!»
Ненавистников у нас прибавилось после одного случая на школьной развлекательной программе. Десятые и одиннадцатые классы готовили большие развлекательные программы для учителей и учеников этих же классов. (Эта утопия ещё осталась с советских времён, когда всегда и везде руководство проводило соревнования между бригадами, цехами, артелями, пионеротрядами и октябрятскими звёздочками.) То же самое было и здесь, жюри раздавало первое, второе и третье место лучшим классам, которые прогнулись при программе «ученической самодеятельности». В развлекательную программу входил большой музыкальный конкурс, на котором пародировали различных отечественных и забугорных певцов и групп.
Так как мы с Людой не участвовали в репетициях, то понятия не имели, что это будет за концерт и кого будут пародировать. Пел «Бутусов» и «Земфира», «Эминем» и «Пугачёва», «Спайс гёрлз» и «Буланова», а когда ведущий объявил, что будет выступать дуэт Тату с песней «Мальчик-гей», мы с Людой завизжали от радости. Надо добавить, как пели все эти пародисты, во-первых, они одевались, как певцы, во-вторых, вели себя на сцене, как они и в третьих, пели в живую, музыка звучала на магнитофоне, но без слов, поэтому все «певцы» пели в живую. «Татушки» очень были похожи на настоящих Татушек: причёски, костюмы, галстуки. Когда зазвучали первые аккорды и слова, Вы знаете «Мальчик-гей, …» Мы с Людой выбежали к сцене, крича: «Тату — это круто» и «Тату — это классно». Когда «Татушки» помогли нам взобраться на сцену, они по очереди расписались маркером на моей футболке, и мы начали танцевать (под каждую песню Татушек, у нас был свой танец) с Людой и целоваться. Это выступление публика приветствовала очень бурными овациями. Но жюри (несколько человек возраста «кому уже далеко за 50») оценило этот выход, как очень низко.
А наш класс так и не занял никакого места, как решил наш класс, виноватыми были мы с Людой.
А классный руководитель сказала, что у многих учителей был шок от нашей выходки. После этого нас вызывали в учительскую, объяснить наше поведение. Замечу, что никто, повторяю никто, не обращал внимание на целующиеся парочки (мальчик-девочка или девочка-мальчик), а на нас накинулись, готовые разорвать. Пошли сплошные принципы, преподы, как старшее поколение, начали нас учить, как и что. Что такое любовная пара и её состав. (!!!) Большего бреда я не слышала в жизни. Короче, преподы давили на то, что они старше, у них опыт за плечами и они имеют право качать свои права. Видимо, забыта старая истина, чем старше человек, тем дурнее и век учись и дураком помрёшь.
Но, как и раньше, мы не обращали на это внимание, отчего некоторые принципиальные учителя устроили на нас охоту, внесли в свои чёрные списки. Ученики меня поймут, как иногда преподы несправедливо занижают оценки, так вот после этого они стали придираться ко всему подряд, от неотчётливой точки в конце предложения, до не доведенных полей в тетради. Умолчу про дисциплинарную тетрадь и двойки за поведение. Просто скажу об одной маленькой несправедливости. Было так несколько раз, что какой-нибудь парень на уроке поцелует свою девушку или наоборот, но главное связка — мальчик-девочка, стоило только мне или Люде проявить немного нежности по отношению друг к другу — преподы сходили с катушек и всё заканчивалось записями в дневник или нашим изгнанием из класса. Зачем мы это делали? Кто любил, поймёт меня. Кто нет, объясню — это что-то вроде, как аккумулятора маленького и большого, при чём маленьким аккумулятором всегда считаешь самого себя, а большим — своего любимого человека. И ты, почувствовав небольшое колебание внутри себя, через поцелуй, прикосновение или просто взгляд на любимого человека — заряжаешься от него жизненной энергией. Примерно так. А если взглянуть через призму генетики, это всё химические реакции в мозгу и разбушевавшиеся гормоны, и необходимый обмен гормонами с человеком, к которому испытываешь половое влечение. Этот обмен становится необходимым для организма, как наркотик.
Поэтому воздерживаться не было ни смысла, ни желания, ни возможности, как будет угодно Вам.
Следующим шагом было знакомство с семьёй. Как я говорила выше, вся моя семья, это моя старшая сестра, поэтому здесь было проще. Сестра благословила нас, ей понравилась моя девушка (именно так мы называли друг друга). Дальше было знакомство с родителями Люды, они уже знали, что я её подруга, одноклассница, но, что её девушка — нет. А когда Люда им всё рассказала, а я подтвердила её слова, её мама разревелась, а отец был в такой ярости, что согнул бы подкову, наверное, попадись она ему. Это было тяжело наблюдать, как родители, которые возлагают надежду на своих чад, вот так в один момент раз и ломаются, превращаются в безжалостных деспотов и тиранов.
Дожидавшись вердикта её родителей, мы с Людой были в её комнате и я утешала её, как раз в тот момент, когда в комнату вошла мать. Она не выдержала и опять расплакалась, когда увидела, как мы с Людой сидим вместе, обнявшись. После долгих споров и разборок с матерью, которая схватилась за Корвалол, узнав, на сколько мы были близки с Людой. Отец кричал на меня, что я совратила их дочь, чтобы я убиралась из их дома и из жизни их дочери. Были моменты, когда я думала, что он меня ударит, мысленно я подготавливалась к этому. Когда мы выслушали речь родителей, Люда сказала лишь одно: «Хорошо, вы мои родители, но я останусь с ней». Она взяла кое-какие вещи, и мы убежали.
Жили мы вместе, каждый день ходили в школу (по крайней мере, старались прийти хотя бы на оставшиеся 2-3). Через несколько дней позвонила её мама и попросила Люду вернуться домой. Но она не захотела.
Вместе мы прожили чуть больше двух недель, пока она не пришла домой, заставив родителей извиниться передо мной. Их кивка было достаточно для негласного извинения, а моего для негласного принятия их негласного извинения. В дальнейшем я, по возможности, старалась избегать их.
Так шло время, мы были вместе и нам было хорошо от общения друг с другом. Наступил октябрь.
9 октября я заметила, что что-то изменилось во взгляде Люды, я спросила в чём дело, она сказала, что всё в порядке.
10 октября я её не видела, потому что она поехала в деревню с отцом. (Как выяснилось позже это была всего лишь отговорка.)
11 октября. Мы встретились в школе, я хотела обнять её, но она отстранилась от меня и сказала, что надо поговорить. Я очень испугалась, и мой испуг был оправданным. То, что она мне сказала, меня убило. «Я не могу больше так…»
Эта фраза прозвучала, как приговор. Мир начал рушиться на мелкие осколки… «Я не могу больше так жить…» Осколки больно ранили душу и сердце…
Это был конец. Люда, подведя итог, перечислила, что она получила от этой любви, а главное, что потеряла, приоритетным из потерь была её семья. Семья, которой у меня никогда не было, была у Люды, но мне казалось, что семья не стоит того, что было между нами. Эгоистично, но это реальность…
Она ушла так быстро, что я не успела ей многого сказать… Потом мы говорили ещё несколько раз… но это было потом, а не сразу.
Что я могла сделать? Ничего, я не была её хозяином, она решила, значит так и должно быть… Она перешла в свою старую школу, которая находилась в раза три дальше, чем эта.
Были мольбы и слёзы, я валялась у неё в ногах, я умоляла не покидать меня, я пыталась выяснить у неё — ПОЧЕМУ? Но всё было бесполезно…
Она ушла, и я её больше не видела.
Я не пришла в школу раз, второй, третий… Мне показалось, что алкоголь поможет мне забыть её. И я напивалась до беспамятства, начала курить. В один из таких дней решила сделать себе татуировку, только лишь потому, что увидела случайно рекламу салона татуировок. На левом плече, у меня татуировка: «её имя» и Дана — вместе навечно
Потом у меня стали ночевать по очереди подруги, которые пытались меня утешить. Я была зла на них, зла на свою сестру, зла на всех, кто меня окружал…
Когда заканчивались слёзы, я просто выла. В чувство меня приводил только холодный душ, а с утра всё начиналось по-новому.
Я написала ей несколько писем, потому что дозвониться до неё не представлялось возможным. Письма ей передала наша общая знакомая, но тщетно.
Я испытывала страшную и сильную боль, силы заканчивались и я не видела смысла жить. От меня оторвали частичку меня, без которой жизнь утрачивала смысл. Но я держалась до последнего, не хотела верить, что это правда. Её больше не было со мной, она так обошлась с нашей любовью, но я всё равно её ждала, любила и хотела быть с ней. В какие-то моменты мне казалось, что моё сердце остановилась, тогда я прикладывала ладонь к груди и слушала слабые толчки.
Моя слепая вера, в то что она вернётся, сдерживала меня, чтобы не заглушить эти слабые толчки, доносящиеся из груди.
Потом был такой случай, я стояла под ледяным душем и взяла лезвие для бритья. Почему-то мне показалось логичным вывести на своей руке её имя, когда увидела кровь, показалось, что все мои страдания можно прервать лишь одним лёгким движением. И я провела лезвием по запястью руки, когда закружилась голова, я легла в ванну, последнее, что я слышала, доносившуюся из спальни песню Татушек «Зачем я»…
В реанимации я провела всего пару часов. В больницу ко мне приходила и Люда, умоляла меня не делать так больше. У меня не было сила даже смотреть на неё.
Выйдя из больницы, я в первый же день наглоталась таблеток, самых разных, какие были дома. Следующий раз я провела в реанимации почти двое суток. Доктора заинтересовались моим психическим состоянием. Я разговаривала с психологами и наркологами. Все, как обычно пытались помочь, после того, как узнавали причину моего поведения. Единственное, что попросила я своих подруг, принести мне из дома рубашку Люды, которая случайно осталась, после её ухода. С безразличием ко всему и с рубашкой в руках, от которой всё ещё пахло её телом, я провела несколько дней в больнице, пока сестра буквально не разбила мне лицо, приводя в сознание. Оказывается, у неё хотели отобрать опекунские права на меня, передать их государству и посадить меня лечиться в психиатрическую клинику.
Тогда я слабо понимала смысл и значение этих слов, но только по поведению сестры решила, что что-то не так. В психушку я не попала, и вскоре меня выписали.
Вернувшись в школу, я заметила, что все ухмыляются. Когда одна училка открытым текстом сказала, что рада, что я рассталась с Людой, я не выдержала, перевернула парту, послала училку и убежала из школы. После этого меня поставили на учёт к школьному инспектору по делам несовершеннолетних. Шёл вопрос о моём исключении из школы за поведение и неуспеваемость. (Директор добился, чтобы все мои пропуски по всем предметам превратились в колы, можете себе представить, что там творилось в журнале, после трёх недель пропусков?)
Ещё был один случай, после которого надо мной перестали подшучивать, это когда я избила своего одноклассника. Я была в слепой ярости, и избила так, что его госпитализировали. Конечно, он мог постоять за себя, но не думаю, что он бы осмелился ударить девчонку. Из класса никто не стал нас разнимать, возможно, я выглядела очень грозной.
3 ноября неожиданно позвонила Люда и спросила можно ли прийти ко мне.
Мы немного погуляли, на мгновение мне казалось, что всё, как и прежде. Потом был прощальный ужин, за которым Люда сказала, что я должна себя беречь и попросила поклясться ей, что больше не буду творить глупостей. Я поклялась.
Когда она уходила, дала мне небольшой пакет и сказала, что я могу открыть его только после её ухода. На последок она попросила не искать больше встреч с ней и улыбнулась.
Такой я её и запомнила, улыбающейся.
В пакете оказалась аудиокассета и маленькое письмо.
На кассете была редактированная песня Тату «Зачем я», а в письме благодарность за всё…
Так я живу и по сей день. Уже живу, а не существую, как раньше. Подтянулась по учёбе, взобралась обратно на ступень ударницы, снова посещаю тренажёрный зал и спортзал…
Но иногда, ночами, мне становится так тоскливо, что я плачу. Я плачу по ней, по тому времени, что уже прошло. Как это было здорово сходить с ума и не думать ни о чём…
Мне сказали, что у Люды появился парень… Ему повезло, возможно, он даже не знает, на сколько сильно ему повезло…
Но я продолжаю её любить. Моя любовь никогда не умрёт.
Что я хочу ещё сказать? Это то, что не надо никого слушать, каждый человек это самостоятельная личность. И он сам выбирает свой путь. У каждого своё мнение и надо плевать на всех остальных, которые хотят «помочь». Помните, что это Ваша собственная жизнь, и только Вы вправе распоряжаться всеми событиями, что происходят. И только Вы в ответе за все поступки.
И ещё, надо верить, ждать и любить… Как сказала моя знакомая, жизнь на то и дана, чтобы пробовать.
Я обращаюсь лишь к тебе,
любимая моя, вернись,
я всё прощу. Ведь то, что было
не забыть; я жду…
…и если ты придёшь,
я оживу, и буду жить,
лишь для тебя, любовь моя.
Я буду ждать тебя…
…всегда.
Завтра ровно год, как я узнала о тебе…
